Сколько себя помню, всегда ненавидел чувство, словно ты не на своем месте. Еще с самого детства не любил эту неловкость при незнакомых мне людях, с которыми общался отец, которые зачем-то хотели познакомиться со мной, задавали нелепые, как мне тогда казалось, вопросы. Всегда приходилось соответствовать статусу, держаться смело, задрав голову, а не смотреть в пол. Делать вид, словно бы я там, где я должен быть. Но я так не чувствовал, хотя и всегда понимал возложенную на меня ответственность.
Когда я поступил в летную школу, то, пожалуй, впервые в жизни наконец мог сказать, что я там, где должен быть. Я уже не мог отказаться от выбранного пути, как бы отец не старался убедить в обратном, упрятать поглубже, чтобы продолжать его дело. Сколько бы еще могла длиться такая жизнь, прежде чем креллы решат, что пора действовать активнее и наконец уничтожить нас, людей, подчистую? Сколько бы я не мечтал без страха смотреть в небо и жить на поверхности, а не под землей, если и дальше оставаться там внизу — ничего не изменится. И я рад, что в моем звене собрались люди, разделяющие мои… наши общие  стремления. Сильные и бесстрашные, по крайней мере, именно такими каждый из нас пытался казаться. Но отчего-то стоя в дверях столовой в корпусе пилотов я впервые за долгое время чувствовал себя действительно не в своей тарелке.
Давно забытое чувство, по крайней мере, я на это очень надеялся, что эта неловкость осталась позади, в далеком детстве. Когда мы только обучались, я практически не обедал вместе со всеми, потому что отец предпочитал видеть меня рядом. Он не любил попусту растрачивать время и пытался придать важность каждой секунде, сделать день полезнее. На самом деле, он тоже старался, чтобы жизнь наша изменилась к лучшему, пусть мы и подходили к этому вопросу совсем с разных сторон.
— Йорген! — Киммалин помахала мне рукой, показывая на место рядом с собой. Я улыбаюсь в ответ молча, пытаюсь не казаться растерянным. Если честно, здесь было шумновато. Я больше любил тишину или хотя бы когда чужие голоса не отвлекают от собственных мыслей настолько, что начинала болеть голова и хотелось попросить всех этих людей умолкнуть. — Не припомню, когда ты в последний раз обедал здесь с нами.
— Отец сегодня на важной встрече, на которой мне присутствовать не обязательно. Я решил, что было бы хорошей идеей остаться, успеть насладиться этим... спокойствием.
Я мог бы конечно сказать, что это место далеко от того, где привык обедать, но даже будь это трижды шуткой, среди нас были те, кто воспримет подобное слишком серьезно, если даже не как личное оскорбление. На самом деле, мне было просто общаться со всеми ребятами… кроме Спенсы. Казалось, что порой она все еще видела в окружающих врагов, что только спят и видят, как бы от нее избавиться. И самым главным врагом как будто бы был я. Словно я был виноват в том, что произошло в Битве за Альту, словно бы моей рукой был подписан некий указ держать Спенсу Найтшейд в четко установленном для нее месте, как для низшего звена нашего общества. Да, мы жили в разных условиях, но сколько бы я порой не пытался объяснить Спенсе, какая ответственность лежит на мне и что вся моя жизнь не была развлечением, она как будто и не слушала.
И все же, мне казалось странным, что в последнее время я снова стал слишком много о ней думать.
— А где Спенса? Ее ведь уже выписали из больничного отделения и она должна была вернуться. Я ее не видел с тех пор. Доктор сказал, что она рвалась убежать раньше нужного. Хотел убедиться, что все хорошо.
Последние несколько дней выдались на удивление тихими и спокойными, со стороны врага не было ни одной попытки снова напасть на нас. Расслабляться нельзя ни при каких условиях, конечно, но эта мимолетная атмосфера беззаботности слишком сильно завлекала. Хотя, если честно, в моей жизни часто в расписании не хватало времени для развлечений, слишком многое на меня возлагал отец, слишком много я требовал от себя сам.
Пока мы разговаривали с Киммалин, я немного успел расслабиться и свыкнуться с происходящим, а потом пришла ФМ и они стали обсуждать с Жучиком свои девичьи дела, в которые я старался даже не вникать. Хотя, конечно, если можно было назвать “девичьими делами” мнение Фрейи о том, как должно быть устроено наше общество в действительности. Я радовался, что во время этого разговора не было Спенсы, иначе разговор непременно стал бы неловким. Это глупо, но один ее взгляд словно пытался заставить меня чувствовать вину за то, что мы выросли в разных условиях.
— Спенса. — Она появилась перед нами внезапно, признаться, из-за общего шума голосов и бряцанья столовых приборов я ее даже не заметил. Вот поэтому я и не люблю такую атмосферу. Ненавижу быть несобранным, ненавижу, когда не могу контролировать происходящее. — Как ты себя чувствуешь? Поторопись, а то без десерта останешься.

[nick]Jorgen Weight[/nick][icon]https://i.imgur.com/tZn1u4O.png[/icon]

Я привык с детства быть послушным и следовать правилам, привык, что все беспрекословно слушались отца, считались с его авторитетом, и это еще не говоря о матери, которая в глазах многих была героем. Идеальная семья, о какой только мечтать. Правда, любые мои попытки проявить хотя бы толику индивидуальности пресекались на корню. Отец всегда знал лучше, что мне нужно, а мать была больше занята спасением Россыпи там, наверху. Я никогда не боялся спорить с ними, но в какой-то момент осознал, что это бессмысленно, ничто неспособно было их переубедить в том, что я сам могу решать за себя и... мне пришлось смириться с этим, принять свою судьбу. Хороший сын влиятельного отца. Изначально даже мое поступление в летную школу не было моим выбором. Отец решил, что если я смогу занять высокую должность, то так он сможет иметь больше влияния и здесь, продвигать свои идеи и, в конце концов, заполучить еще больше власти. Он всегда стремился быть везде, все держать под контролем. Хотя бы в этом мы были с ним похожи, ненавижу, когда все идет не по плану, когда кто-то нарушает общий устав, но в этом же и моя слабость, как оказалось. Поначалу я делал как мой отец — пытался все контролировать грубой силой. Те, кто вырос в похожих условиях, были привычны к такому раскладу, считаясь с чужим авторитетом, а кто-то, уставший жить под гнетом чужого влияния, решил воспротивиться. В тот момент, когда Спенса ударила меня, я ненавидел ее сильнее всего на свете, даже сильнее наших врагов креллов. Она одним ударом разрушила то, что я выстраивал долгие годы. Ребята вокруг веселились со всего этого, а мне было не до шуток.
А может, в тот момент она сломала нечто другое. Ту стену, что выстраивал вокруг меня отец, стараясь оградить от внешнего мира. Может, именно тогда я решил, что у меня хватит сил, чтобы сказать отцу “нет”, когда он в очередной раз решит, что знает как за меня прожить мою жизнь.
— Хорошо, что я уже поел, — не дожеванный кусок встает поперек горла, заставляя прокашляться. Не то чтобы я был очень впечатлительным и историю про крыс я уже слышал, просто даже сейчас, будучи уже среди пилотов, Спенса ни на секунду не могла забыть о том, что все мы росли и воспитывались в разных условиях. Это, пожалуй, раздражало. Не потому, что я не хотел слушать об ее жизни, но потому, что теперь я точно знал, что многое можно изменить. Смешнее лишь то, что я понял это, благодаря “дочери предателя”, которая выкрикивала геройские речи, вытворяя безрассудные поступки, спасая чужие жизни, чтя павших, оплакивая каждого из них. Спенса была удивительна по-своему, а здесь, в столовой, на земле она словно бы становилась другой. Забитой, все еще несущей тяжкое бремя, о чем многие уже долгое время не вспоминали. В конце концов, она ведь спасла нас, даже Броня немного поубавила свое недовольство.
— С каких пор тебя не устраивают званные обеды, Фрейя? — я знал, что у нее всегда было свое мнение о том, как должно быть устроено наше общество. Кто знает, может именно благодаря ей однажды что-то изменится в лучшую сторону. — Значит, тебя можно не приглашать на ужин завтра, так?
ФМ закатила глаза в ответ, покачав головой, мол “Йорген, Йорген, это другое”. В этот момент, когда все вокруг смеялись, я наконец-то смог снова расслабиться. Поначалу я долго переживал, что ребята меня будут ненавидеть за то, кто я есть. Не только Спенса, но и остальные. Для меня было важно добиться уважения, но как это сделать я мог только лишь представлять в своей голове, где всегда строилась идеальная картинка идеального мира. Но реальность была такова, что все мое влияние не было даже моим, это все отец, а я лишь его тень. Да, я всегда был усердным и умным учеником, способным, у меня были свои таланты, то, что получалось действительно хорошо. Я никогда этого не скрывал, потому что нет смысла отрицать очевидное. Но вот в общении с людьми у меня всегда не ладилось так, как мне хотелось бы, поэтому став пилотом, это был для меня еще один урок. А теперь, оборачиваясь назад я понимаю, что пусть этот урок еще не закончен, но я смог его пройти с достоинством.
— Ты тоже приходи, — я склоняюсь чуть ближе к Спенсе, которая сидела рядом, чтобы она точно услышала за общим гулом чужих голосов. — Артуро или Нед проводят тебя. Ужин в честь моего дня рождения. Ничего особенного, просто будет вкусная еда и десерт. Не крысы.
Я не любил этот день. Раньше он превращался в еще одну условность — все, кого приглашали родители, вежливо улыбались, дарили подарки, говорили какие-то слова. Однажды, я просто перестал их слушать, потому что в них не было ничего полезного. Некоторые желали, чтобы мои мечты непременно сбылись, думая, что верх моих мечтаний занять место отца. Как же. Но хотя бы у одной мечты все же получилось — я все еще здесь, среди своих друзей.
— Ничего не нужно, просто приходи. Обычно я не люблю праздновать, но в этот раз решил, что будет здорово собраться всем вместе не в столовой или на построении, а в более непринуждённой обстановке.
Я пытаюсь улыбнуться Спенсе, искренне и по-доброму. Я не испытывал жалости к ее судьбе, как это делали некоторые. Каждый из нас получает то, что получает. Мы не выбираем, кем мы будем при рождении, и кто будет нашей семьей, но мы можем управлять своей судьбой, хотя бы попытаться. И если ты большую часть жизни прятался в пещерах и ел крыс, то это не значит, что ты всю жизнь должен это делать. Нужно хвататься за любую возможность, ловить любой шанс. Спенса может и не замечает этого, но она это показала многим из нас. Я просто хотел, чтобы и она сама набралась чуть больше уверенности в своих же силах.
— Съешь мой десерт, я все равно не люблю сладкое, — я протягиваю Спенсе стаканчик с пудингом. — А вы быстро съели то, что должно. Берите пример со Спенсы. Настоящий пилот знает о важности правильного питания. Вам еще нужны силы на тренировке, а за каждого из вас в ответе я.
Я пытаюсь строить из себя строгого командира. Ну, я ведь и есть строгий командир? Судя по наигранным стонам Артуро и Неда — так и есть. Киммалин одобрительно кивнула в ответ, а Фрейя снова закатила глаза. Мне кажется, еще секунда, и ее пудинг прилетел бы в меня.
Пусть я много ошибался в самом начале, считая, что весь мир мне должен по праву рождения, но хорошо, что это быстро изменилось. Я бы теперь ни на что не променял этот момент, когда мы вот так компанией можем о чем-то поговорить и повеселиться. Я чувствую, что сейчас я действительно на своем месте — я пилот, я командир звена. И пусть это очень большая ответственность, я не чувствую в себе страха ни перед будущим, ни перед врагами. Я лишь чувствую, что хотел бы как можно дольше видеть все эти улыбки, что меня сейчас окружают.

[nick]Jorgen Weight[/nick][icon]https://i.imgur.com/tZn1u4O.png[/icon]