Нью Йорк давно уже не тихий городок, молодой и полный надежд, как и каждый, пришедший на эту речную развилку в поисках новой жизни и возможностей. Это старая, закостенелая старуха, что выглядит хуже Тотенкиндер, сгорбившаяся на двух берегах, своими крючковатыми руками подбирая под себя все больше и больше, запихивая в свое черное подгнившее нутро, словно в черную дыру затягивая. В этом городе везде светят огни, постоянно, нет такого часа дня или ночи, когда яркие неоновые вывески перестали бы своим ядовитым цветом пробиваться в дома через плотные шторы и занавески, отражаясь в грязных лужах и не менее грязных витринах, в которых выражение лица собственное скошенное, как и вся сгорбленная фигура.
Тут все пропахло безысходностью вперемешку с бензином и ссаниной, подгнившим мусором, дорогим одеколоном и сожженным пластиком. Бигби в очередной раз делает затяжку и белый табачный дым проникает в ноздри, забивая эту какофонию запахов для его чуткого носа. Раньше он думал, что скорее сдохнет, чем сделает затяжку этого вонючего табака от которого все рецепторы словно отключаются, теперь же готов сдохнуть без этой затяжки, пока в кармане смятая полупустая пачка смотрит на него полурасплывшимся от влаги изображением верблюда, чей лик полон осуждения и сочувствия. Колин постоянно ноет, что пассивное курение чуть ли не хуже обычного, Бигби отвечает, что если ему что-то не нравится. то он может сменить место жительства, например, на Ферму, на что хряк возмущенно верещит, что пусть там живут его придурки братья, а не он, после чего идет доставать очередную банку пива, которую Бигби специально поставил как можно выше, чтобы у его квартиранта было хоть немного физических упражнений в этих четырех стенах.
Смешно, сотни лет назад при его виде Колин убегал с громким хрюканьем и криком, что монстр вернулся за ними, в прошлой жизни Бигби казалось, что переломать ему шею будет самым оптимальным вариантом, чтобы потом вспороть брюхо и как следует полакомиться горячим нутром, сейчас он думает разве что, что Колин слишком много жрет даже для хряка. Времена изменились, казалось бы, должны были измениться и они сами, ведь это логично, новый мир выставил им правила, по которым сказания обязаны были играть, в ином случае путь им был только обратно — в объятия врага и тьмы, что поджидала с ним. Но не все смогли, как показала практика, не все могли осознать плачевность их положения беглецов в мире простаков за что расплачивались сторицей.
Город шумит, какофонией разнообразных звуков врывается и, увы, это сигаретами уже не заглушить, постоянный вой и гул машин, громкие крики, пьяные и отчаянные, он ловит краем уха, как кого-то грабят в подворотне, но дела простаков его не касаются, он не будет натягивать на себя костюм героя и прыгать за каждым придурком-наркоманом, решившим подрезать чью-то сумку, для этого у простаков есть их говеная полиция, которую так легко обводить вокруг пальца. Какая-то парочка ссорится на каком-то из этажей, из открытого окна доносятся оскорбления и звон посуды, разбивается очередная чашка в его сознание оглушающим звоном, рвется и трещит в желании, наконец, полностью оглохнуть, жаль что тогда он станет бесполезным шерифом, так что приходится терпеть.
Фейблтауну без него нельзя, Бигби это понимает, возможно кто-то еще, просто не говорит прямо, так уж вышло, что его куда как проще продолжать считать все тем же чудовищем, чем кем-то, кто и правда приносит пользу, заставляет на секунду подумать, словно они все еще на родине, словно ничего не поменялось, хотя этот самообман спадает как же быстро, как и дешевая декорация на двух палках натянутая.
Он проходит к Вудленду, всматриваясь в это высокое, слишком старое здание, обнесенное забором, как будто он и правда что-то решал, затягивается в последний раз, выкидывая окурок в мусорное ведро, не хотелось прибавлять Жабу еще работы. Он хороший парень, действительно хороший, как и его друзья, с которыми он постоянно водится, та самая чертовски правильная во всех аспектах компания, чьи проблемы бы волку очень хотелось иметь в виде сломанного мундштука флейты, недоставшегося на распродаже комикса или отшившей девушки, которой не интересны отношения с тем, кто выглядит как ученик средней школы. Взамен этого у Бигби проблемы с отрезанными головами, черным букмекерством и незаконной проституцией сказаний — вот уж точно мечта каждого шерифа в виде очередного списка дел на вечер, которые он обязан решить самостоятельно. По какой-то непонятной причине сказания, одновременно скучая по прошлому, забывали одну очень главную вещь — в этом мире может быть лишь одно злобное чудовище и это Большой Страшный Волк. И только он. Все остальные по правам лесов, коими он владел, будут разорваны за попытку попытаться оспорить эту власть, что вновь и произошло. Ему не страшно быть чудовищем в чужих глазах — только им он и был, всю свою жизнь только им и являлся и никакие чары от ведьм с тринадцатого этажа этого не изменят.
Он поднимается по лестнице, считая ступеньки, словно это и правда поможет, словно числа в голове выбьют из него события прошлых дней, как он выбил все дерьмо из Скрюченого и его недоношенной команды, косящей под гангстеров, опять же, они благополучно забыли, что только он тут может именоваться злом, думая, что мир простаков изменил Бигби достаточно и что из дикого существа он стал послушной собакой на поводке. Увы, они ошиблись и поплатились.
— У меня выходной. — Бигби проводит пальцами по кипе документов, ощущая этот прибивчивый, слишком сильно въевшийся в подкорку сознания запах, рука сама тянется к карману и достает сигарету с зажигалкой, так намного проще, этот запах выбивает дурные мысли и идиотские поступки. сидящий на кипе бумаг Бафкин громко чихает, растирая свой обезьяний нос и хлопая крыльями. — Ходил в Пудинг и пирог, хотел удостовериться что этот блядушник вычистили подчистую. Удивительно, дома эти девочки буквально наслаждались своим долго и счастливо, но тут столкнулись с ситуацией, когда нет выхода, кроме как торговать собой, чтобы выжить. — Хотелось бы сказать, что этого не повториться, но Бигби очень хорошо знал, насколько у сказаний все сейчас плохо. Пока одни ютятся друг на друге в маленьких комнатушках, пытаясь наскрести на аренду к следующему месяцу, кто-то занимает в Вудленде апартаменты размером с целый этаж гребаного здания, которые нахрен не сдались, если так подумать. И Бигби точно знает, что этот мир несправедлив и всегда готов куснуть побольнее, знал это еще на родине, теперь же осталось остальным сказаниям познать этот тлетворный привкус гнили и пепла надежд на собственном языке.
— Знал, что ты будешь разбирать все эти проблемы, вместо того, чтобы нормально спать. Мэр Кинг вроде еще не назначил тебя официально своим помощником, так зачем стараться? — можно было бы сказать, что мэр просто ленивый хрен, который скинул всю работу на того, кто пониже, но на самом деле Бигби знал, что это далеко не легкая работа, управлять Фейблтауном и Фермой так, чтобы не разгорелась вражда с рукоприкладством, что крайне возможный вариант. Удивительно как Кинг вообще сохранял этот шаткий баланс, чтобы все не рухнуло, как вообще все это держалось, чтобы не рассыпаться, чтобы сказаниям не пришло в голову, что порознь у них получается лучше, чем вместе. Бигби качает головой, воспоминания об абсолютном одиночестве, возможности беспокоится только за себя, все это в прошлом. Вместо этого он теперь тут, подгребает так, чтобы именно это озвученное говно не повалило из всех щелей, благополучно затопив Фейблтаун и весь Нью-Йорк просто за компанию.[nick]Bigby Wolf[/nick]