» ГЕНИАЛЬНОСТЬ [peak human intelligence]

● Увеличение интеллектуальных способностей.
● В моменты концентрации происходит быстрая выработка гормонов гипофизом, увеличивая скорость работы мозга. Ричард начинает мыслить очень быстро, настолько, что в такие моменты время для него замирает (на самом деле нет, двигается он со все той же обычной скоростью, просто думает запредельно скоростно, все происходящее, включая собственные движения, проходит в этаком слоу-мо, если не вообще останавливается); к тому же из-за выброса гормонов импульсы в нейронной системе увеличиваются, Ричард становится в состоянии думать "две мысли" сразу. Помнит все, но вспоминает не сразу, он в состоянии запомнить любой научный факт, вот только вспоминает он его только в те моменты, когда происходит выброс гормонов, так что "гений" он только в промежуток активной работы гипофиза, все остальное время он показывает средний интеллект мужчины его возраста. Можно сказать, что внутри его черепной коробки огромная библиотека, из которой можно подчерпнуть любую информацию, но для этого, в нее еще нужно войти.
●  При обычной работе мозга, принято считать, что доминирует правое полушарие и что работу мозга мы "переключаем" от одной части к другой, в то время как Никс в состоянии завести два полушария одновременно. Из этого выходят очень реалистичные видения, порожденные разумом - вкус, запах, даже прикосновения, смешанные полушария дают нужные сигналы телу, тем самым не давая разобрать, где реальность, а где воображение. Вполне понятно, что Никс может "заблудиться" в собственных мыслях или даже не выйти из них. Ко всему этому примешиваются частые головные боли и видения, что подкидывает перетруженный мозг, тем самым пытаясь "почистить" занятое место внутри черепной коробки, выкидывая ненужные, по его мнению, образы. Нарушенная лимбическая система - настроение Ричарда меняется очень резко и он не в состоянии это как-то контролировать, из-за чего возникают вспышки гнева или абсолютная апатия, происходящие спонтанно и, порой, без веской причины.

О Б Щ А Я    И Н Ф О Р М А Ц И Я
● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
Он родился в сложны времена для своего города, для своей семьи. Отголоски пробежавшегося урагана давали о себе знать, все еще не восстановившаяся экономика, все еще полузатопленные улицы и не функционирующие предприятия. Он родился на руинах, если так подумать, стал одним из тех редких жителей, что рискнули остаться до самого конца, а ведь и не помнит тех времен, ведь был слишком мал для этого.
Что ему рассказать, о том, что было "до", что он, на самом деле, самый обычный человек; что его, на самом деле, окружали заботой и любовью. На него никогда не плевали и не оставляли самому себе на воспитание, хоть работа у родителей и отнимала большую часть их времени, Ричард не чувствовал себя одиноким или брошенным. Всегда была семья: бабушки и дедушки с обеих сторон, тети и дяди, кузины и кузены, дальние и ближние родственники - все они собирались в особняке, затерявшемся среди бесконечных болот, который каким-то чудом удалось спасти во время наводнения. Он ведь гордился своей семьей, до сих пор гордится. Тем, что отец и мать спасали людей, каждый по своему; и если отец без страха противостоял огню (хотя он шутил, что на работе пожарного больше занимается тем, что снимает животных с деревьев и пилит заклинившиеся замки), то мать сохраняла жизни в больнице. Порой казалось, что из-за обилия работы и постоянной усталости, они даже не помнят лиц друг друга, а вся из идиллия попросту напускная; в некотором роде, это действительно было так. Они притерлись друг к другу, им было комфортно в том, что один не мешает другому в его жизни, хоть при этом и является важной ее частью. У них никогда не были ни ссор, ни скандалов, слишком уж уставшие они были. И Ричард уж наверняка перенял у них форму поведения - абсолютное спокойствие.
Их маленькая гордость, как все говорили, их гений. Никс действительно показывал чудеса собственной сознательности. Раньше многих детей научился ходить и говорить, самостоятельно выполнять что-то, связанное с мелкой моторикой. В четыре года он впервые обыграл собственного деда в шахматы и все осознали, что Ричардом нужно заниматься, ведь у него такой потенциал. Но, из-за занятости родителей и уже довольно почтенного возраста дедушек и бабушек, подобная задача легла на плечи дяди, не так давно вернувшегося из Калифорнии, так и не познавшего той сладкой жизни, за которой уехал. Среди общего потока в голову к Ричарду засели воспоминания о том, как себя вел родственник и как он относился к собственным неудачам. И хоть ему и приходилось нянькаться с собственным племянником, принял свою новую работу дядя с гордостью, к тому же, тонко намекнув, что шибко умных никто не любит, записав шестилетнего Ричарда в секцию по кикбоксингу. Отрочество, да и юность Ричарда проходили достаточно плавно, те самые "школьные годы", что считаются самыми трудными, были для него легки. Не смотря на то, что Никс показывал высокие результаты по всем дисциплинам и собирал самые высокие баллы, он оставался в школе все заверенные для этого стандартные годы, опять же, по совету дяди, который был против окончания учебного заведения экстерном, ведь никто не отменял социализацию. Не хотелось ему, чтобы племянник был одним из тех заумников, которые,  в силу своих умений, были изгоями общества, просто оттого, что никто не научил их общаться. Ричард не бросал и занятия спортом, к кикбоксингу добавилось джиу-джитсу, он принимал участие в спортивных соревнованиях и был гордостью школы. Никто даже подумать толом не мог, что парень имеет хоть какое-то отношение к тем, кого зовут "носителями". Просто однажды, во время занятий, у Ричарда резко заболела голова, очень сильно. Никогда не жаловавшийся на здоровье подросток оказался на больничной койке, узнал, что значит МРТ, да и вообще прошел полный курс проверки, в итоге которого ему выписали справку и направили на курсы по контролю своих способностей. Особо, конечно, его там ничему и не научили, да и что могли, контролировать подобные силы он, кажется, научился самостоятельно, они не зависели от его настроения; он помнил парня, что так сильно расстроился, что выделил электрические заряды и неплохо так двинул током всех там находившихся. Опять же, способность Ричарда не несла в себе какого-то физического взаимодействия и не могла причинить вред другим или как-то повлиять на постороннего - он просто был "шибко умным", как шутил дядя, тем самым позволяя себе вновь вернуться к своей обычной жизни.
Не было ни депрессий, ни принятия самого себя, способность Никса всегда была с ним и он спокойно перенес момент особого внимания к своей персоне, с удовольствием наблюдая, как через год после обнаружения, многие даже стали забывать, что Ричард носитель. На носу как раз был выпускной и все дороги этой огромной жизни. Впервые в своей жизни, Никс задумался о том, что же ему хочется, к чему он готов и на что в состоянии потратить всю свою жизнь.
Удивительно странная штука, все советовали ему идти в сферу экономики или политики, со способностями Ричарда, его бы приняли в любой университет, дали бы стипендию, да высокооплачиваемую работу после. Но он решил иначе и подал документы в школу полиции. Странный и одновременно понятный выбор. Родственники лишь пожали плечами, а знакомые поудивлялись, но никто его не отговаривал.
Никса назначают в Айову, не так далеко от дома, но и не так уж и близко, чтобы показать всю свою самостоятельность. Несколько лет патрулирования улиц не казались такими уж и плохими, сколько бы не хаяли эту работу, конечно выписывать штрафы или разнимать очередную поссорившуюся парочку, та еще работенка, но ко всему прочему Никс познакомился с людьми, которых можно было бы назвать "удивительными" - неважно кто это был, продавец местной лавки или же собачник, выгуливающий питомца в одно и то же время, во время патруля Ричарда, каждому из них было что рассказать. Ценность человеческой жизни Никс осознал, только лишь когда заглянул в души к другим, в это самое время. Всего через два года он благополучно сдал тесты на повышение квалификации и был повышен до детектива. Семейные разборки и мелкие грабежи оказались в прошлом, теперь ему приходилось заниматься действительно жуткими вещам - убийцами, насильниками, маньяками. Тогда же он познакомился с Эшби, местным судмедэкспертом, с которым они успели сдружиться. Никсу нравилась его жизнь, возможность помогать, хоть как-то влиять на ситуацию, что складывалась в этом мире. Он был достаточно добрым и достаточно сознательным, чтобы делать выводы о происходящем в мире.
По крайне мере, он так думал...
Прогремевшие одна за другой катастроф казались ужаснейшим стечением обстоятельств, тем не менее не отменяющим того, что погибло огромное количество людей, как узнал сам Ричард после, среди погибших был его дядя, тот, кто был с ним рядом все его детство. Словно нечто тяжелое ухнуло на Никса, он осознал, что только что потерял человека, который был ему дорог, что он даже не успел с ним попрощаться. Что дядя был мертв, что не восстанет и не вернется, что он теперь хладный труп, как те, что он лицезрел на месте преступления.  В это же самое время объявляется Линкольн Риндт, вернее его видеообращение, а после и его же разоблачение. Очень стремительно мир раскалывается, крошится на мелкие составляющие и, пытаясь поспеть за происходящим, Ричард записывается добровольцем в отряды вигилантов. Способности Никса и его опыт работы детектива помогают ему оказаться в боевой группе и проявить себя. Да, он добрый человек, но это не значит, что он не умеет делать больно; да, он не любит насилие, но это не значит, что он не прибегнет к нему, если нужно; да, он понимает, что участвует в гражданской войне, но остаться в стороне ему не позволяют совесть и личные убеждения. Ричард понимает, что чем быстрее одна из сторон придет к победе, тем быстрее все это закончится, а уверенность вигилантов в том, что Риндт сам зачинщик и исполнитель терактов, лишь подкрепляет уверенность в восстановлении старого строя.
Так было, по крайне мере до того момента, покуда Никс не повстречался с человеком по имени Нил Харви. Он знал, что и среди вигилантов огромное количество людей, действующих ради своей выгоды, но никогда не мог подумать, что все может зайти так далеко. Казалось бы, задание, не такое уж и сложное - поставки припасов на границе штата задерживаются, Никса и Харви отправили разобраться с тем, что же там происходит. Все оказалось банально - пожилой мужчина, явный сторонник ренегатов, заставлял товарные вагоны и их сопровождающих увязать в бюрократии и бесконечном заполнении бумаг. Да, он не был на их стороне и по идее делал гадость, но и ничего жуткого в его действиях не было, просто ворчливый старик - чего уж там. Впрочем, Харви явно не хотелось торчать на заставе лишний месяц и потому он принял самое простое решение, не советуясь ни с кем - устранить проблему и пристрелить старика. Сказать, что Ричарду это не понравилось, ничего не сказать. Впрочем, начальство явно считало иначе - убитый симпатизировал ренегатам, задерживал грузы, что в среде руководства характеризовывалось как "саботаж", да и некогда им было разбираться с одним убитым, когда по другую сторону была настоящая опасность. Харви ничего не сделали, а сам Ричард разочаровался в действиях вигилантов, что обещали порядок, а на деле лишь скручивали шестерни собственного влияния. Он подает документы на отстранение и через месяц проходит чистку - Никса отпускают на все четыре стороны.
Увы, мир успел измениться и очень сильно.
Сложно самому добраться до дома, встречаешь людей как хороших, так  плохих. А иногда встречаешь и тех, кого и не чаял более увидеть. На одной из многих пыльных дорог Никс видит лицо для себя знакомое - Джеймс Эшби, живой, пусть и немного потрепанный этой войной, оказывается с ним на одной тропе. Они много разговаривают: о том, что потеряли, о том, что приобрели. Эшби рассказывает о своих мыслях по поводу противостояния ренегатов и вигилантов, в конечном итоге подводя к тому, что изменения были необходимы и что при таком правительстве, даже если глава ренегатов не врет, нужно что-то менять. Ричард, к удивлению Джеймса и себя самого, соглашается с этим.
Он хотел вернуться домой, вот только некуда было возвращаться, пожилая часть семьи уже давно слегла в могилы, мать все свободное время проводила в госпитале, а отец... никто не желает говорить, но обстановка очень жуткая, когда находишься где-то там, в местах, которые не вспомнить из-за внедрения, сложно анализировать события среди обычного населения; например, нападение мелких банд и их деятельность в округе. Говорят, отец выехал с еще несколькими людьми на вызов и натолкнулся на откровенный разбой; не желая стоять в стороне пожарная команда вступилась за гражданских и завязалась драка, в ходе которой пострадала большая часть группы и несколько мародеров. Судя по рассказам, какой-то особо прыткий  пырнул отца Ричарда по горлу, перед тем, как самому получить топором. Хоронили отца в спешке, а мать, потерявшая последний смысл оставаться здесь, попросила перевод. Все, что осталось у Ричарда, так это полуразрушенное поместье, пережившее и потоп, и шторм, но не человеческую жестокость. Потихоньку восстанавливая свой дом, он пытается найти себя; воевать и вступать в конфликты ему не хочется - так что же остается? Ответ приходит откуда не ждали: волонтерская группа Красного Креста как раз искала уединенное место, подальше от происходящих столкновений, где могут укрыться потерявшие свой кров. Никс предлагает им использовать для этого семейное поместье, но перед этим его еще следовало довести до ума, впрочем, воодушевленные волонтеры были рады даже полуразрушенному дому. Через некоторое время Никс вступает в ряды Красного Креста, становясь одним из сотрудников. В конечном итоге, в такие времена всем нужно хоть немного человечности и, что куда важней, всем нужна помощь.

З  А  К  Л  Ю  Ч  Е  Н  И  Е
● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●

» ДОПОЛНЕНИЯ Мастер по кикбоксингу [получен в 16 лет] Мастер традиционной формы джиу-джитсу [получен в 23 года] Вполне сносно обращается с оружием, знает стандартные модели ведения боя [обычная программа, входящая в план обучения полицейских] Огромный объем различных знаний, что "вспоминаются" только поле вхождения способности в активную фазу » КАК НАС НАШЛИ ЛИЛ

» СВЯЗЬ Скрытый текст: Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь. » ПЛАНЫ Хотелось бы принять участие в сюжете, каким бы то ни было образом сблизиться с группировкой ренегатов; в случае ухода можно просто отправить Никса обратно домой или убить, он сейчас не такой уж и важный персонаж.

п р и м е р    п о с т а

Хорошо быть дома. Особенно если знаешь, где этот дом. Особенно, если проникся к нему теплыми чувствами.
Ламберт не мог похвастаться подобным, все его воспоминания, отраженные через призму взросления и рационального анализа, не казались такими уж и радужными. Все, начиная с того самого первого дня, который он помнил в своей жизни.
Мы особо не вспоминаем свое детство, наш разум очищает это, предоставляя забыть, предлагая оставить лишь только самый горький опыт, который поможет на жизненном пути. Например, тот, что если противник сильней тебя (будь то пьяный отец, вернувшийся с очередной гулянки или же настоящий высший вампир, которые, как известно каждому читавшему работу «О кровососущих и иже с ними», не могут умереть от руки человека или ведьмака), то следует ретироваться, отступить, спрятаться и сидеть тихо. Как бы сильно не жгло чувство вины, каждый человек в своей жизни, хотя бы раз, переступал через свою гордость и делал вещи, ему не свойственные и ему вовсе не желанные.
Например, покидал свой дом – гадкий, затхлый, но с тем человеком, что был ему люб. Теперь, через столько времени, Ламберт мог признаться, что любил свою мать и одновременно ненавидел за ее слабость. Насмотрелся он на разный люд в разных деревнях, а если они ему в спину не плевали и даже благодарны были, да в дом пускали, то мог рассмотреть все семьи под разным углом. Разным они были, где жена правила, а где муж, а порой в семье и ребенок был главным, обычно, единственный, а оттого любимый и лелеямый. И часто он видел семьи, какая у него была, где горе льется через край, а его все еще пытаются спрятаться, вместе с синяками и ссадинами, прикрываясь одеждой. От того становилось неимоверно гадко.
Как и от осознания того, что он ничего не может сделать.
Судьба над ним вообще знатно подтрунивала, словно он величайший неудачник на этой бренной земле, не щадась и раздавая ему пинки с удивительным остервенением.  Настолько, что Ламберт даже уже привык, оброс панцирем, непробиваем и, как казалось, цельным.
По крайне мере до недавнего момента.
Говорил ему рациональный разум – не привязывайся, хороших людей нет, где ты их найдешь? Кого назовешь тем, кто прикроет спину, кто станет тебе помогать запросто так, бескорыстно.
И даже те, кого ты знал, предают. Ламберт переваривал в себе эту мысль, всю дорогу до Каэр Морхена. Тропы, заметенные и скрытые от чужих глаз, проложенные по звериному пути, дабы никто лишний не забрел. Увы, после событий пару лет назад, он мог сказать, что не такая уж их крепость и скрытая, а тот, кто хочет, тот всегда найдет. Еще и Эскель привел эту белобрысую девку, от которой только проблемы, да и только, вкупе с целой бандой отморозков.
Хреновая, в общем, у них скрытность. А ведь сколько раз говорили – не трепи лишний раз языком, а то набегут с вилами и факелами «выродков» со света изводить, даже если они до этого их от смерти спасали.
Ламберт нахмурился. Люди вообще самые странные твари, которые только могли существовать, на них даже запись в бестиарии не оставишь, слишком уж разные. Слишком уж у них поведение, не поддающееся логики, пока одни к тебе с добром, другие так и норовят пырнуть ножом. А то бывает, что и меняются они очень уж резво в своих взглядах. С монстрами проще – влекомые инстинктами, их поведение всегда можно предугадать: утопец тебя в болоте утопит, а потом сожрет; моровица придушит и будет долго летать вокруг тела; бес сожрет с одеждой и пожитками; прибожек убежит и издалека дерьмом закидает, а единорога ты не увидишь, потому что та еще мразь.
Да, с монстрами куда как проще.
Ведьмак огляделся, звериная тропа нависла над огромным ущельем: острые камни, словно зубья покалеченного монстра (в последний раз к ним подогнали настоящую осадную башню, скоты) обломками нависли над головой и тут же расступились, открывая вид на плодородную долину. Он видел куски старого и широкого леса, наскакивающего прямо на горы; он видел широкий ручей, стремившийся в озерцо, чьи очертания прятал кусок скалы; и мучильню, на которой истер ноги в кровь в более юные годы.
Конечно же он видел Кэр Морхен, единственное место, откуда его не попрут с вилами и факелами.
Лошадь под ним всхрапнула, когда они переходили холодный ручей, пытаясь остановиться и опустить морду в освежающую влагу, но ведьмак не позволил, дернув поводья и ткнув каблуками по бокам. Кобыла явно это запомнит и в ближайший момент, в самый ответственный момент, точно его сбросит с седла.
— Не артачься, - Ламберт почесал лошадь за ухом, словно пса, — уже на месте.
Он привык к тому, что Каэр Морхен, как и вся долина, место уединенное, что на мили вокруг лишь только нешуганное зверье и парочка троллей, что пугают заблудших торговцев и отжимают у них самогон. Он не привык к большому скоплению людей: Весемир, что засел в крепости словно вросшая плесень; Эскель, со своим личным зоопарком из козы и лошади, да Геральт со своим ворохом охренительных историй; ладно, возможно еще Цири, но девочка не появлялась тут уже много лет, с того момента, как покинула эти стены с рыжей чародейкой.
Он вообще не любил гостей. Это была крепость – уединенное место, где можно скрыться от этого дерьмового мира, полного непрекращающихся войн и распрей. Он не любил…
— Ну здорово, гляжу у нас тут открылся постоялый двор, пока меня не было, - Ламберт спрыгнул с коня. И ведьмаком не надо было быть, чтобы понять, кто перед ним, все видно по одежде, по выправке, по взгляду, полному презрения. Ведьмак наклонился ближе к ведьме, рассматривая незваную гостью. — Чего тебе здесь нужно, чародейка? Это дом ведьмаков.